Корбуха – загородное имение Троице-Сергиевой лавры XVIII в. К 100-летию музея

В экспозиции «Троице-Сергиева лавра. Архитектурный ансамбль. Страницы истории» представлен макет «Корбуха», созданный в 1925 г. специально для недавно, всего за пять лет до этого, основанного музея. Автор его – известный архитектор Дмитрий Петрович Сухов – использовал для его создания сохранившиеся чертежи XVIII в.

Корбуха – так ранее именовалась местность, расположенная примерно в 2,5 км на восток от Троице-Сергиевой лавры. Такое название она получила от речки Корбухи или Корбушки, что, вероятнее всего, означает «лесная река». Эта принадлежавшая обители очень живописная местность упоминается в документах середины XVII века.

«Приятность» местоположения Корбухи «увеличивалась» двумя большими прудами, разделенными плотиной. На этом месте, которое «было прежде незнатно» на ближней к Лавре стороне стоял деревянный дом, располагались «скотской» двор и пашня. На дальней стороне был «сад плодовитой нерегулярной», разведенный казначеем Лавры Питиримом Фаминцыным.

В начале 1740-х годов ближнюю Корбуху начинают осваивать по инициативе архимандрита Троицкого монастыря Кирилла Флоринского, оставившего по себе «память основателя этой усадьбы». При нем был «построен дом большой деревянной со службами», разведены регулярные сады, разбиты цветники, «в пристойных местах» сделаны беседки и все место обнесено палисадником.

Кирилл Флоринский, получивший образование в Харькове, был послан для продолжения обучения в «немецкие страны» и посетил Париж. Строительство парадного дома на Корбухе с разведением садов, цветников, постановкой беседок исследователь А.Н. Свирин связывает с тем, что «очевидно, увидев за границей прекрасные парки, а в бытность в Париже – знаменитый Версаль, он и у себя захотел устроить посильное их подобие».

Некоторое время отстраивают только ближнюю Корбуху, дальняя же «приходила в запустение и сад зарастал лесом». Но в I759 г. лаврский настоятель Гедеон Криновский (блестящий проповедник двора Елизаветы Петровны, про которого говорит легенда, что он носил на туфлях бриллиантовые пряжки, а парясь в бане поддавал на каменку токайским вином) начинает осваивать и территорию за прудом.

Окончательно усадьба была отстроена при митрополите Московском Платоне (Левшине), этом «несомненном эстете», подолгу жившим в Петербурге в качестве законоучителя будущего императора Павла I.

А.Н. Свирин считал, что в указаниях этих иерархов наверняка «может быть и бессознательно, отразилось влияние царских резиденций, так что Корбуху можно рассматривать, как их отражение».

На обоих берегах пруда во второй половине XVIII века стояли два парадных двухэтажных дома, вокруг которых были разбиты регулярные сады, находились баня, конюшня, оранжереи; внизу у пруда стояли беседки, «над водою – галерея», у пруда два бассейна, в пруду плавали лебеди. О том, насколько велика была территория «двух Корбух» нам говорят документы, указывая протяженность ограды – 950 сажень (около 2 км; для сравнения окружность Троицкого монастыря составляла 642 сажени).

Корбуха, видимо, предназначалась для отдыха Лаврской администрации, но посещали ее и императорские особы. И по каким-то причинам сложилось устойчивое мнение, что Корбуха – это место для отдыха именно императриц Елизаветы Петровны и Екатерины II, хотя ее посещал и Павел I, который «веселясь в загородном доме Лавры, называемом Корбуха, столь был доволен, что весьма часто о том после поминал».

Даже когда Корбуха пришла в упадок – это произошло примерно через 90 лет – и митрополит Московский Филарет (Дроздов) приказал разобрать парадные покои, он писал, что велел сломать «дом увеселительный», «потому что это и правда была, и где-то напечатано о увеселениях, бывших тут в присутствии Императрицы».

Кроме того, владыка был уверен, что в регулярных садах «растительная природа сильно много страдала от искусства дать ей образы ей несродные».

Итак, со временем «сад, уступленный искусством природе, обратился в лес». «Так естественно закрылась красивая причудливая бытовая страница XVIII века».

Но все же история Корбухи на этом не закончилась, хотя жизнь там стала совсем иная. На ее дальней стороне был устроен Гефсиманский скит (1843) стараниями митрополита Филарета и наместника Лавры Антония (Медведева). Основание скита, мысль о котором «была вожделенна», произошло после «немалого размышления». Корбуха, хоть и имела ограждение, не была тем «безмолвным» местом, которое необходимо было для устройства скита. Шум туда доносился из города, а особенно сильным был от дороги, когда возвращались по ней «после торга и винопития». Но все же скит к устроению Филаретом был благословлен.

Корбушинские пруды разделяла плотина, через которую шла дорога на Александров. И с мостом через нее связан один эпизод нашей истории. После победы над наполеоновской Францией приступили к увековечиванию Бородинского поля как памятника Отечественной войны 1812 г. И в 1839 г. было объявлено, что император «высочайше соизволил» перевезти на Бородинское поле тело героя Бородинской битвы князя Петра Ивановича Багратиона. Инициатором этого был друг князя – герой Отечественной войны 1812 г. поэт Денис Давыдов.

Раненый в сражении полководец был перевезён в имение своего друга князя Б.А. Голицына в село Симы Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии. По дороге раненый генерал останавливался в Троице-Сергиевой лавре. Вскоре Пётр Иванович Багратион умер.

В 1839 г. тело покойного князя нужно было перевезти от границы Владимирской епархии до Бородинского поля, расположенного в 120 км от Москвы на территории современного Можайского района. Для этого был определен специальный маршрут, проходивший, в том числе, и по Александровскому тракту через Скитские пруды. Но так как место это уже давно «пришло в запустение», то, соответственно, и состоянием дороги никто особо не интересовался. Поэтому не случайно в лаврский Учрежденный Собор поступило донесение о том, что два моста, находящиеся на Корбухе находятся «в самом ветхом положении, перекладины и накаты сгнили и провалились», поэтому колесница, везшая тело князя Багратиона с трудом едва могла проехать. И поскольку следом должны были проходить еще два полка, то «дабы не могло чего случиться» при их переходе, просили сделать распоряжение, чтобы мосты были исправлены. Только после этого эконому Лавры было предписано решить вопрос «о немедленном исправлении показанных мостов». Мосты эти до наших дней не сохранились.

В настоящее время о Корбухе напоминают в основном немногие сохранившиеся деревья старого монастырского парка.

---

Ведущий научный сотрудник отдела «История и культура Сергиево-Посадского края XIV - начала XX века» Н.В. Холодкова.